Неточные совпадения
Прочитав утром крикливые газеты, он с полудня уходил
на улицы,
бывал на собраниях, митингах, слушая, наблюдая, встречая знакомых, выспрашивал, но не высказывался, обедал в ресторанах, позволяя жене думать, что он занят конспиративными делами.
«Вот охота тащиться в жар!» — сказал он сам себе, зевнул и воротился, лег
на диван и заснул тяжелым сном, как,
бывало, сыпал в Гороховой
улице, в запыленной комнате, с опущенными шторами.
Бывают же странности: никто-то не заметил тогда
на улице, как она ко мне прошла, так что в городе так это и кануло. Я же нанимал квартиру у двух чиновниц, древнейших старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и по моему приказу замолчали потом обе, как чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит
на меня, темные глаза смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
Бывали случаи, что соседи-односельцы, все поголовно, не только не посещали друг друга, но избегали встреч
на улице и даже в церкви устраивали взаимные скандалы.
Тем не менее в «Ляпинке»
бывали обыски и нередко арестовывалась молодежь, но жандармы старались это делать, из боязни столкновения, не в самом помещении, а
на улице, — ловили поодиночке.
Спокойно посмотрев
на сестру своими странными глазами, Харитина молча ушла в переднюю, молча оделась и молча вышла
на улицу, где ее ждал свой собственный рысак. Она ехала и горько улыбалась. Вот и дождалась награды за свою жалость. «Что же,
на свете всегда так
бывает», — философствовала она, пряча нос в новый соболий воротник.
— Что же, всякому овощу свое время. Прежде-то и мы
бывали нужны, а теперь
на вашей
улице праздник. Ваш воз, ваша и песенка.
Бывали ночи, когда вдруг в поле,
на улице вскипал пьяный крик, кто-то бежал, тяжко топая ногами, — это было привычно и не возбуждало внимания.
Так, в сравнении с севером, здесь чаще прибегают к телесным наказаниям и
бывает, что в один прием секут по 50 человек, и только
на юге уцелел дурной обычай, введенный когда-то каким-то давно уже забытым полковником, а именно — когда вам, свободному человеку, встречается
на улице или
на берегу группа арестантов, то уже за 50 шагов вы слышите крик надзирателя: «Смир-р-рно!
Бывает, что ссыльные усыновляют сирот и бедных детей в расчете
на кормовые и всякого рода пособия и даже
на то, что приемыш будет просить
на улице милостыню, но в большинстве, вероятно, ссыльными руководят чистые побуждения.
— Ну куда мы теперь потащимся, как вы думаете, генерал? — сказал он. — К князю не хотите, с Лебедевым рассорились, денег у вас нет, у меня никогда не
бывает: вот и сели теперь
на бобах, среди
улицы.
Многие заметили, что публика, бывшая в церкви, с невольным шепотом встречала и провожала князя; то же
бывало и
на улицах, и в саду: когда он проходил или проезжал, раздавался говор, называли его, указывали, слышалось имя Настасьи Филипповны.
— Святыми
бывают после смерти, когда чудеса явятся, а живых подвижников видывала… Удостоилась видеть схимника Паисия, который спасался
на горе Нудихе. Я тогда в скитах жила… Ну, в лесу его и встретила: прошел от меня этак будет как через
улицу. Борода уж не седая, а совсем желтая, глаза опущены, — идет и молитву творит. Потом уж он в затвор сел и не показывался никому до самой смерти… Как я его увидела, так со страху чуть не умерла.
— Никогда, мадам! — высокомерно уронила Эльза.Мы все здесь живем своей дружной семьей. Все мы землячки или родственницы, и дай бог, чтобы многим так жилось в родных фамилиях, как нам здесь. Правда,
на Ямской
улице бывают разные скандалы, и драки, и недоразумения. Но это там… в этих… в рублевых заведениях. Русские девушки много пьют и всегда имеют одного любовника. И они совсем не думают о своем будущем.
— Ну, брат Маслобоев, это ты врешь, — прервал я его. — Во-первых, генералы, хоть бы и литературные, и с виду не такие
бывают, как я, а второе, позволь тебе сказать, я действительно припоминаю, что раза два тебя
на улице встретил, да ты сам, видимо, избегал меня, а мне что ж подходить, коли вижу, человек избегает. И знаешь, что и думаю? Не будь ты теперь хмелен, ты бы и теперь меня не окликнул. Не правда ли? Ну, здравствуй! Я, брат, очень, очень рад, что тебя встретил.
— Прежде очень для дворян вольготно было! — говорит один гость, — приедет,
бывало, барин
на постоялый, гаркнет:"Мужиком чтоб не пахло!" — ну, и ступай
на улицу! А нынче — шабаш!
Шитье ратницкой амуниции шло дни и ночи напролет. Все, что могло держать в руке иглу, все было занято. Почти во всяком мещанском домишке были устроены мастерские. Тут шили рубахи, в другом месте — ополченские кафтаны, в третьем — стучали сапожными колодками. Едешь,
бывало, темною ночью по
улице — везде горят огни, везде отворены окна, несмотря
на глухую осень, и из окон несется пар, говор, гам, песни…
Темно. По
улицам уездного городка Черноборска, несмотря
на густую и клейкую грязь, беспрестанно снуют экипажи самых странных видов и свойств. Городничий уже раз десять, в течение трех часов, успел
побывать у подъезда ярко освещенного каменного дома, чтобы осведомиться о здоровье генерала. Ответ был, однако ж, всякий раз один и тот же: «Его высокородие изволят еще почивать».
После этого
на улице почти не
бывает видно живого существа; разве пройдет молодой Кадников покупаться…
Такова была почти вся с
улицы видимая жизнь маленького городка, куда попал герой мой; но что касается простосердечия, добродушия и дружелюбия, о которых объяснял Петр Михайлыч, то все это, может быть, когда-нибудь
бывало в старину, а нынче всем и каждому, я думаю, было известно, что окружный начальник каждогодно делает
на исправника донос
на стеснительные наезды того
на казенные имения.
За что?» Иногда совершенно неожиданно хвалил офицера за бравый, хотя и противозаконный поступок, иногда начинал распекать, крича так, что его
бывало слышно
на улице.
Сидишь,
бывало, дома — чудятся шорохи, точно за дверью, в потемках, кто-то ручку замка нащупывает; выйдешь
на улицу — чудится, точно из каждого окна кто-то пальцем грозит.
— Да почесть что одним засвидетельствованием рук и пробавляемся. Прежде,
бывало, выйдешь
на улицу — куда ни обернешься, везде источники видишь, а нынче у нас в ведении только сколка льду
на улицах да бунты остались, прочее же все по разным ведомствам разбрелось. А я, между прочим, твердо в своем сердце положил: какова пора ни мера, а во всяком случае десять тысяч накопить и
на родину вернуться. Теперь судите сами: скоро ли по копейкам экую уйму денег сколотишь?
Бывало, суседи
на всю
улицу слышат, как Акулька ревмя ревет: секут с утра до ночи.
Тихими ночами мне больше нравилось ходить по городу, из
улицы в
улицу, забираясь в самые глухие углы.
Бывало, идешь — точно
на крыльях несешься; один, как луна в небе; перед тобою ползет твоя тень, гасит искры света
на снегу, смешно тычется в тумбы, в заборы. Посредине
улицы шагает ночной сторож, с трещоткой в руках, в тяжелом тулупе, рядом с ним — трясется собака.
Я был убежден в этом и решил уйти, как только бабушка вернется в город, — она всю зиму жила в Балахне, приглашенная кем-то учить девиц плетению кружев. Дед снова жил в Кунавине, я не ходил к нему, да и он,
бывая в городе, не посещал меня. Однажды мы столкнулись
на улице; он шел в тяжелой енотовой шубе, важно и медленно, точно поп, я поздоровался с ним; посмотрев
на меня из-под ладони, он задумчиво проговорил...
Но в этих платьицах нас
на улицу не посылали, а велят,
бывало, одеться, когда обе госпожи за столом кофе кушают, и чтобы во время их кофею
на ковре против их стола бороться.
— Этого не
бывает! — сказал мальчик неодобрительно и недоверчиво. — Царя можно убить только
на войне. Уж если бомба, то, значит, была война!
На улицах не
бывает бомбов.
Есть такие натуры, которым в особенную радость и веселье
бывают довольно странные вещи. Гримасы пьяного мужика, человек, споткнувшийся и упавший
на улице, перебранка двух баб и проч. и проч.
на эту тему производят иногда в иных людях самый добродушный восторг, неизвестно почему. Толстяк-помещик принадлежал именно к такого рода натурам. Мало-помалу его физиономия из грозной и угрюмой стала делаться довольной и ласковой и, наконец, совсем прояснилась.
— Удалось сорвать банк, так и похваливает игру; мало ли чудес
бывает на свете; вы исключенье — очень рад; да это ничего не доказывает; два года тому назад у нашего портного — да вы знаете его: портной Панкратов,
на Московской
улице, — у него ребенок упал из окна второго этажа
на мостовую; как, кажется, не расшибиться? Хоть бы что-нибудь! Разумеется, синие пятна, царапины — больше ничего. Ну, извольте выбросить другого ребенка. Да и тут еще вышла вещь плохая, ребенок-то чахнет.
В Вологде мы жили
на Калашной
улице в доме купца Крылова, которого звали Василием Ивановичем. И это я помню только потому, что он
бывал именинник под Новый год и в первый раз рождественскую елку я увидел у него.
На лето мы уезжали с матерью и дедом в имение «Светелки», принадлежащее Наталии Александровне Назимовой.
Мороз пробежал по всем суставчикам приемыша, и хмель, начинавший уже шуметь в голове его, мгновенно пропал. Он круто повернул к двери и шмыгнул
на улицу. Захар, больше владевший собою, подошел к Герасиму, успевшему уже сменить батрака за прилавком, потом прошелся раза два по кабаку, как бы ни в чем не
бывало, и, подобрав штофы под мышки, тихо отворил дверь кабака. Очутившись
на крыльце, он пустился со всех ног догонять товарища.
— Как бы то ни было, приходится проститься с мыслями о счастье, — сказал он, глядя
на улицу. — Его нет. Его не было никогда у меня и, должно быть, его не
бывает вовсе. Впрочем, раз в жизни я был счастлив, когда сидел ночью под твоим зонтиком. Помнишь, как-то у сестры Нины ты забыла свой зонтик? — спросил он, обернувшись к жене. — Я тогда был влюблен в тебя и, помню, всю ночь просидел под этим зонтиком и испытывал блаженное состояние.
А милая Нунча летом прошлого года умерла
на улице во время танца, — редко
бывает, чтоб человек умер так, и об этом стоит рассказать.
— А помните, папенька, как вы рассказывали:"идешь,
бывало, по
улице, видишь: извозчик спит; сейчас это лошадь ему разнуздаешь, отойдешь шагов
на двадцать да и крикнешь: извозчик! Ну, он, разумеется, как угорелый. Лошадь стегает, летит… тпру! тпру!.. Что тут смеху-то было!"
И точно: давно ли, кажется, мы за ум взялись, а какая перемена во всем видится! Прежде,
бывало, и дома-то сидя, к чему ни приступишься, все словно оторопь тебя берет. Все думалось, что-то тетенька скажет? А нынче что хочу, то и делаю; хочу — стою, хочу — сижу, хочу — хожу. А дома сидеть надоест —
на улицу выйду. И взять с меня нечего, потому что я весь тут!
— Верно! Не успокаивает… Какой мне выигрыш в том, что я,
на одном месте стоя, торгую? Свободы я лишился. Выйти нельзя.
Бывало, ходишь по
улицам, куда хочешь… Найдёшь хорошее, уютное местечко, посидишь, полюбуешься… А теперь торчу здесь изо дня в день и — больше ничего…
На улице дождь, буря, темь непроглядная. Я открыл окно и, спустившись
на руках сколько можно, спрыгнул в грязь со второго этажа — и с тех пор под этим гостеприимным кровом более не
бывал.
На пьяных людей была первая ненавистница, и во всех имениях у нас это знали, и никто мало-мальски выпивши носу
на улицу не смел показать, а Грайворона,
бывало, идет, шатается, солдатская шапка блином
на затылке, руки безобразно в карманы засунет и весь расхрыстанный.
— Ни одной ночи, — говорит, — бедная, не спала: все,
бывало, ходила в белый зал гулять, куда, кроме как для балов, никто и не хаживал. Выйдет,
бывало, туда таково страшно, без свечи, и все ходит, или сядет у окна, в которое с
улицы фонарь светит, да
на портрет Марии Феодоровны смотрит, а у самой из глаз слезы текут. — Надо полагать, что она до самых последних минут колебалась, но потом преданность ее взяла верх над сердцем, и она переломила себя и с той поры словно от княжны оторвалась.
— Надеюсь, что вы позволите мне быть у вас, — продолжал Янсутский, слегка кланяясь, — у меня тоже здесь свой дом, который и вы, может быть, знаете:
на Тверской, против церкви; хатка этакая небольшая —
на три
улицы выходит… Сам я, впрочем, не живу в нем, так как
бываю в Москве
на время только…
Оболдуева. Вот, одно сердце страдает, а другое не знает. Я жила здесь в городе, так все глаза проглядела
на вас, когда,
бывало, делаю проминаж. Я каждый день делаю проминаж в карете и часто встречала вас
на улице. Вот тогда я и полюбила вас за вашу красоту.
В тоске, в ужасе, в бешенстве выбежал многострадальный господин Голядкин
на улицу и стал нанимать извозчика, чтоб прямо лететь к его превосходительству, а если не так, то уж по крайней мере к Андрею Филипповичу, но — ужас! извозчики никак не соглашались везти господина Голядкина: «дескать, барин, нельзя везти двух совершенно подобных; дескать, ваше благородие, хороший человек норовит жить по честности, а не как-нибудь, и вдвойне никогда не
бывает».
Так как я приехал с целью поступить в какой-нибудь полк и
побывать на войне, то седьмого мая, в четыре часа утра, я уже стоял
на улице в серых рядах, выстроившихся перед квартирой полковника 222-го Старобельского пехотного полка.
Но в этих платьицах нас
на улицу не посылали, потому там собаки… разорвать могли, а велят,
бывало, одеться, когда обе госпожи за столом кофей кушают, и чтобы во время их кофею
на ковре против их стола бороться.
Это было похоже
на то, что
бывает иногда у курящих людей, которым случайная затяжка папиросой
на улице вдруг воскресит
на неудержимое мгновение полутемный коридор со старинными обоями и одинокую свечу
на буфете или дальнюю ночную дорогу, мерный звон бубенчиков и томную дремоту, или синий лес невдалеке, снег, слепящий глаза, шум идущей облавы, страстное нетерпение, заставляющее дрожать колени, — и вот
на миг пробегут по душе, ласково, печально и неясно тронув ее, тогдашние, забытые, волнующие и теперь неуловимые чувства.
Бывало, в праздник выйду
на улицу — народ смотрит
на меня любопытно, здороваются со мной иные степенно, а иной — со смешком, но все видят.
Бывал и в таких
улицах, где не только
на меня смотрели, — кланялись, приглашали к себе. Но… каких только людей в Петербурге нет. Во всех частях хитрый город!
Ну, после смерти отца он иногда
бывал у меня, встречался
на улице и в один прекрасный вечер вдруг — бац! — сделал предложение… как снег
на голову…
Самое тяжелое это время было в моей жизни,
на что уж я, кажется, сквозь всякие горнила протлел.
Бывало, в мой выходной день брожу по
улицам и мечтаю: вдруг кто-нибудь бумажник потерял, а я найду, а в нем три тысячи… Или вдруг подходит ко мне старенький, добренький миллионер и спрашивает с участием: «Почему у вас такой грустный вид, симпатичный молодой человек? Скажите откровенно, что вас тревожит? Может быть, я смогу помочь вам?»